Blowup  Blowup  Blowup  Blowup  Blowup  Blowup  Blowup  Blowup  Blowup  Blowup  Blowup  Blowup  Blowup  Blowup  Blowup  Blowup  Blowup

Если вы считаете сайт интересным, можете отблагодарить автора за его создание и поддержку на протяжении 18 лет.

Blowup

«ФОТОУВЕЛИЧЕНИЕ»
(Blowup)

Великобритания-Италия-США, 1966, 111 мин., «MGM»
Режиссер и сценарист Микеланджело Антониони, сценарист Тонино Гуэрра, композитор Херби Хэнкок
В ролях Сара Маилс, Дэвид Хэммингс, Ванесса Рэдгрейв, Джон Кастл, Джейн Биркин

Молодой модный лондонский фотограф Томас однажды утром отправляется в близлежащий парк, чтобы сделать несколько фотографий. Он тайком фотографирует прогуливающихся по парку мужчину и женщину. Внезапно женщина замечает его и бросается к Томасу, чтобы отобрать пленку. Но Томас убегает и возвращается домой. Напечатав фотографии, Томас неожиданно замечает в углу одной из них притаившегося в кустах мужчину с пистолетом. Увеличив фотографию, Томас убеждается в своей правоте. Вечером он возвращается в парк и обнаруживает в тех самых кустах труп мужчины…
Культовый фильм, в котором сюжет не имеет большого значения, а служит лишь завязкой для показа жизни представителей бомонда свингующего Лондона 60-х годов. Это первый британский фильм, показавший полностью обнаженное женское тело спереди. Это первый англоязычный фильм Микеланджело Антониони. В сцене в клубе выступает группа «Yardbirds» (1963-67), когда там еще играли Джимми Пейдж и Джефф Бек. Вскоре группа распалась, Бек ушел из «Yardbirds» несколько месяцев спустя, а Пейдж с друзьями организовал группу «Лед Зеппелин». Хотя первоначальным выбором режиссера была группа «Velvet Underground», но у нее в то время были проблемы с разрешениями на концертную деятельность. Режиссера не удовлетворил цвет травы в парке Марион, поэтому ее пришлось подкрасить зеленой краской и переснять сцену. Интересно, что первоначально на роль Томаса утвердили Теренса Стэмпа («Коллекционер», 1965; «Невероятные истории», 1968; «Теорема», 1968), но за две недели до начала съемок заменили абсолютно никому не известным Дэвидом Хэммингсом. Картина номинировалась на «Оскар» за лучшую режиссуру и сценарий. Фильм номинировался на приз британской киноакадемии «BAFTA» за лучшее художественное оформление, операторскую работу и как лучший британский фильм. На Каннском кинофестивале картина получила «Золотую пальмовую ветвь». Также картина номинировалась на «Золотой глобус» как лучший иностранный фильм. При бюджете в 1, 8 миллионов долларов картина в мировом прокате собрала 20 миллионов и еще 6, 3 миллиона выручила за право использования на территории США.
Из журнала «Искусство кино». В этом произведении есть загадка, тайна. Не только потому, что загадка убийства, нераскрытая тайна составляет условие сюжета и концепции. При всей своей реалистичности, при неукоснительной суховатой логике и даже однозначности того, что показано на экране, картина содержит в себе нечто непостижимое, веющее над изображением, некий простор, начинающийся в кадре и зовущий в даль раздумья. Оттого-то здесь так законны противоположные и, наверное, взаимоисключающие толкования. Что же, разве наибольшее количество толкований и объяснений порождено не «Гамлетом»-пьесой самой великой и самой загадочной, необъяснимой потому, что никто никогда не решит, ни про что она, ни зачем, ни почему же все-таки пять актов Гамлет не убивает короля Клавдия. Зная, что моя версия и неполна и проблематична, скажу, что «Фотоувеличение»-это новый Антониони, никак, впрочем, от себя не отказавшийся, но максимально себя выразивший, подвергнув укрупнению тему, которая в прошлых его картинах была подчиненной или подспудной. Эта тема-искусство и жизнь, художник перед лицом жизни. Речь идет о возможностях и пределах искусства, о страдании и призвании художника. Потому картина представляется мне столь личной, хотя отождествлять создателя картины с се героем-лондонским фотографом-можно было бы лишь на том же шатком основании, как, скажем, усмотреть некий авторский мотив и в образе незнакомца, которого влечет в глубь дерев и подставляет под дуло револьвера та же самая шелестящая ветвями, колышимая ветром, манящая зеленью жизнь, что призывным шумом вершин-парком-встает на пути Томаса в это его деловое, профессиональное утро. Камера фотографа фиксирует все: модные силуэты моделей, чья искусственность, доведенная до абсурда, оборачивается уже простой жалостью к этим безмерно усталым космонавткам и павлинам, и новые кварталы, и жестоко обыденные сцены ночлежки с голыми изможденными стариками и младенцами на казенных койках. Застигнутое камерой свидание должно войти в цикл некоей «фотоправды» большого города еще одним ликом: классический лондонский парк, лужайки, голуби, покой и влюбленная пара, он-стареющий, она-юная, с редкостной строгой красотой актрисы Ванессы Редгрейв. Кто она? Кто они? Беглые снимки не обязаны отвечать, ловя видимость, касаясь мгновений. Но вот мгновения разъяты на стоп-кадры в студии художника, разложены фаза за фазой, обработаны реактивами, скрупулезно изучены, и сквозь видимость проступает иная суть: трагедия, обман, рука убийцы в листве. Blow-up (резкое увеличение)-обнаруживает на последнем отпечатке, там, близ идиллических куп, мертвое тело. Преступлению не помешали ни невольное касательство Томаса, ни первая фотоправда документа. Однако столь же бессильными оказываются и последующий тщательный анализ, и предельно крупный план одного квадрата, очерченного мелом, одного фрагмента жизни передо всей ее шумящей таинственной огромностью. Схватив явление и даже проявив какую-то скрытую его сущность, Томас и его камера пребывают в неведении относительно причин, следствий и связей огромного целого. Это могло бы навести на известную мысль о непознаваемости вещей. Нет, фильм все же о другом. Ведь есть еще финал. В парк, где от свершившегося накануне осталась лишь легкая смятость травы, врывается ватага ряженых. Начинается забавная игра в теннис, точнее-лицедейство, так как у играющих в руках нет ни ракеток, ни мячей. И когда улетел за сетку, где стоял, наблюдая, Томас, воображаемый мяч и веселые мимы знаком попросили его помочь, подкинуть, Томас после минутного замешательства ответил им улыбкой сочувствия и бросил мяч на корт. Правила игры были приняты. И, завершая фильм, послышались удары, настоящие, с их сурдиной, удары несуществующего теннисного мяча, созданного верой игры, искусства…
В хор голосов, объявляющих повсеместное торжество жестокости и равнодушия, вплетается и голос итальянского режиссера Микеланджело Антониони. Перед нами его новый фильм «Фотоувеличение». Это рассказ о 24 часах из жизни одного лондонского фотографа. Фильм снимался в Лондоне. Попробую рассказать сюжет подробнее, хотя фильм Антониони задуман и исполнен наподобие своеобразного шифра. Смысл его отнюдь не исчерпывается сюжетом. Сам по себе сюжет до крайности прост. Он содержит элементы детектива, нарочито не завершенного, потому что как раз в этой незавершенности и заключается смысл фильма. Скажу сразу, что в нем нет такого широкого исследования жизни общества, его социальной структуры, такого многопланового психологического повествования, как это было, скажем, у того же Антониони в картинах «Крик» или «Затмение». Все в новом фильме проще и однозначнее. И холоднее. Однако в новом фильме резко и прямо констатируется неблагополучие в жизни буржуазного общества, страшный «диссонанс между господствующей в нем моралью с естественной моралью «естественного человека». В новом фильме действительность изображается в плане контраста между чем-то ирреальным, фантастическим и сугубо прозаическим, обыденным, тусклым и мрачным. Итак, сюжет. Фотограф Томас в поисках сюжетов для своего альбома фотографий попадает в парк и там снимает целующуюся на лужайке пару. Женщина замечает Томаса, догоняет и умоляет отдать ей пленку. Он отказывается. Позднее она приходит в студию, вновь просит отдать пленку. Томас обманывает ее, отдает ей не ту катушку. Женщина убегает. В свою очередь она тоже обманывает Томаса-оставляет ему фальшивый номер своего телефона. Больше он ее не увидит. След ее теряется в большом городе навсегда. Оставшись один, Томас проявляет пленку и видит на фотографии едва различимые в кустах лицо мужчины и револьвер, направленный в спину того человека, с которым целовалась женщина. Догадываясь, что произошло убийство, Томас мчится в парк. Жутко шумит листва деревьев. Герой видит труп пожилого мужчины. Когда Томас возвращается в свою студию, он обнаруживает, что все фотографии, которые могли бы изобличить убийцу, исчезли. Все, кроме одной, уцелевшей случайно. Значит, все же можно восстановить истину! И Томас пытается это сделать. Он хочет заинтересовать случившимся друга-художника, но напрасно. Вновь едет в парк, он по-прежнему пуст, и снова там жутко шумит листва деревьев. Сгущается сумрак. Вот тут возле кустов был труп. Теперь он исчез. Может быть, убийства вообще и нс было? Томас пытается предпринять что-то, чтобы восстановить истину, добивается участия, но всюду встречает полное равнодушие. Мир безразличен к происшедшему. Мир жесток и равнодушен. Он полон необъяснимых контрастов. Он ирреален, выдуман и одновременно тускло прозаичен. Вот тут-то следует рассказать о начале и конце фильма, которые носят отнюдь не случайный характер. Раннее лондонское утро. По пустым улицам с шумом, криком, смехом, музыкой мчится толпа молодых людей, одетых в карнавальные костюмы, в гриме клоунов и арлекинов. И вдруг открываются ворота, и из них выходят совсем иные-реальные люди, усталые, плохо одетые. Они идут в молчании. Карнавал, маски, шум, нереальная, выморочная жизнь-и тишина, бедность, усталость реальной жизни. Так начинается фильм. Теперь о его финале. Навстречу герою, оставшемуся в своих одиноких поисках истины, с шумом и смехом вбегают в парк, на лужайку, где произошло таинственное убийство, люди с белыми лицами клоунов и арлекинов. Начинается игра в воображаемый теннис. Герою кидают под ноги воображаемый мячик. Он его «поднимает», «бросает» в игру, потом уходит. Аппарат поднимается вверх, и теперь мы видим одинокого молодого героя среди огромного зеленого поля. Затерянный и маленький человек, бессильный в своем стремлении восстановить истину. Мир фантастический, мир странный и мир реальный, живой, действительный все время соседствуют в картине. Эти два мира контрастируют и сосуществуют друг с другом. Герой находится где-то на границе этих двух миров. У себя в студии он фотографирует модельерш. Раскрашенные лица, искусственные позы. Все это привычное и надоевшее. Для души он снимает совсем другое. Бегает по городу в поисках разных жизненных сюжетов. В его альбоме простые лица, эпизоды трудовой жизни Лондона. Какова же реальная жизнь? Что это такое? Каково место человека в этой жизни? Что им движет? Все эти вопросы задает Антониони в фильме и отвечает: жизнь-это странный «коктейль» реального и ирреального, земного и фантастического. И ясно только одно, что в жизни нет ни чистоты, ни справедливости, ни равенства. Господствуют жестокость и равнодушие, цинизм и эротика, идеалы у большинства людей самые примитивные. Вот две молодые девушки, почти девчонки. Они всюду преследуют героя, потому что хотят стать модельершами. Для них это вершина, жизненный идеал. Ради его достижения они готовы на все. Упав на пол, девушки возятся, визжат, хохочут почти обнаженные, похожие на котят или, вернее, на обезьян. Жена героя: он застает ее с другим мужчиной. Но ни у него, ни у нее нет чувства раскаяния, оскорбленности. Их отношения примитивны, холодны. Откуда все это? По мысли автора, на все вопросы должен ответить сам зритель. Автор не дает ключа к ответу. Он предлагает думать каждому самостоятельно. Что же, может быть, и такое искусство-искусство без подсказки зрителю, но при этом все же нельзя ограничиться констатацией, нужны анализ, исследование, широта и непредвзятость взгляда. Это интересная, талантливая картина. Но так же, как и все предыдущие картины, о которых шла речь, она не объяснила жизни. Она оказалась замкнутой, подчиненной одной мысли. Мысли о жестоком мире, в котором господствуют цинизм, практицизм и равнодушие. Есть и такой «зашифрованный» эпизод в фильме. Герой приходит в антикварную лавочку, спрашивает, есть ли в продаже старинный пейзаж. Зачем? Видимо, по контрасту с современной абстрактной живописью, тоже по-своему выражающей душевную пустоту современного человека? И вдруг герой покупает не картину, а старый пропеллер, нечто совсем ему ненужное, покупает, видимо, потому, что устал от всего «нужного», практического. В фильме выражена тоска по простому человеческому чувству, по истине, справедливости, тихой красоте. Тоска по естественной жизни. Эта лирическая интонация неожиданно вторгается в холодноватый неоконченный детектив, ощущается в некоторых кадрах фильма. На пресс-конференции Антониони отказался отвечать на творческие вопросы. Сказал, что каждый, вероятно, по-своему, объяснит фильм, а ему не хочется давать свое толкование. И уже сейчас можно сказать, что столько, сколько существует критиков, столько существует и толкований картины. Левая печать расценивает фильм высоко. Печать реакционная считает картину бессвязной, никчемной и социально вредной. Ну что же, это неплохое начало для жизни фильма! Фильма, в котором продолжается спор о человеке, увы, с глубоко пессимистических позиций.