Если вы считаете сайт интересным, можете отблагодарить автора за его создание и поддержку на протяжении 18 лет.
Учёный-психиатр
Крис Келвин отправляется на космическую станцию, чтобы встретиться с командой,
изучающей загадочную планету Солярис. На месте он выясняет, что его друг,
доктор Гибарян, покончил с собой. Появление Реи, умершей жены Келвина,
приводит его к мысли, что космический океан Солярис способен проникать
в человеческое сознание, экстраполируя в реальность его страхи перед собственным
прошлым и, тем самым, медленно сводя с ума…
Если поклонники романа Станислава Лема хотели получить то, что, собственно,
Лем написал, им придётся разочароваться. Лем, помнится, ругал Тарковского
за то, что тот снял камерный фильм, однако спустя тридцать лет и Содерберг
сделал то же самое. Традиционная научная фантастика писателя с интересно
придуманной историей, но и с обычными для жанра литературными нелепостями,
вроде наукообразного, местами попросту деревянного языка, поражала, прежде
всего, замечательной финальной главой-удивительным поэтическим описанием
контакта с вселенским разумом. Келвин в романе отправляется за пределы
станции, чтобы соприкоснуться с океаном, ощутить его ласковую мощь, его
добродушное любопытство, силу необыкновенного воздействия. Мы помним финал
у Тарковского-с его дождём, размытым осенним пейзажем, одиноким домиком,
в общем, всем тем, что было по-своему поэтично, но никак не касалось красивого
лемовского описания. Разумеется, Тарковский следовал своему творческому
мировосприятию, в которое финальное изображение ласкового океана никак
не помещалось. Однако не вижу никаких причин, по которым Содерберг с его
многомиллионным бюджетом не мог порадовать таким океаном давно ожидавших
его увидеть поклонников. Вместо чистой фантастики он снял добротную психологическую
драму, где сложные взаимоотношения Келвина с созданным Солярисом клоном
вообще оказались в центре всех проблем. Отсюда невероятное количество
возвращений в прошлое, где Келвин вновь переживает свои мучительные попытки
установить контакт с женой. Точно так же весь фильм он будет стремиться
постичь космического клона. Но если герой Тарковского постепенно понимал,
что весь его научно-исследовательский аппарат ничто перед непостижимым
и загадочным космосом, то у Содерберга нет таких психологических проблем,
которые бы психиатр не смог решить, уложив пациента на кушетку. В финале,
собственно, происходит что-то вроде иллюстрации знаменитого психологического
теста: пациентам требуется вновь пережить свою проблему, чтобы очиститься
от неё и в новую жизнь войти посвежевшим и счастливым. Советский шедевр
Содерберг явно смотрел, причём, смотрел не единожды, тщательно и по ходу
прилежно конспектируя. Идея с длинным и подробным прологом перед тем,
как Келвин отправляется в космос, взята у Тарковского, поскольку роман
с первых же строк начинается на Солярисе. Правда, в пику нашему режиссёру,
чья космическая станция прямо-таки была залита мегатоннами искусственного
света, свою станцию Содерберг намеренно выстраивает мрачной, тёмной, и
свет здесь какой-то мерцающий, вот-вот грозящий исчезнуть навсегда. И
в остальном на сближении или отторжении от романа и фильма-предшественника
Содерберг работает сугубо на внешнем уровне. Прямолинейность мышления
американской постановки видна не только в её концепции, но и в монтажном
ряде. Если у Тарковского бушующий Солярис и появлялся, то как бы за пределами
всего повествования, сам по себе, целиком и полностью заполняя пространство
кадра, не соприкасаясь ни с одной монтажной фразой. У Содерберга океан
бушует за окнами станции, герои и зрители имеют возможность наблюдать
это прямо тут же, в этом же кадре-причинно-следственная связь не нарушается
ни разу, не напрягая и не утомляя своей излишней усложненностью. Что же
не так в «Солярисе»? Ощущение присутствия Голливуда. Он, словно планета-океан
Солярис создавал в картине образы давно умершие, но, к сожалению, не смог
заставить их полюбить. Сегодняшний зритель отвык от социальной фантастики,
предназначение которой не показывать невероятные миры, в целях развлечения,
а давать повод задуматься. Ведь история, о которой рассказано в «Солярисе»
не столько об океане, что превращает сны в реальность. Фильм прежде всего
о том, как будут вести себя люди, попадая в экстремальную ситуацию, которая
невозможна в условиях Земли. И в этом первое отличие творения Содерберга.
Есть и второе отличие от нормы. Это перегрузка, которую переживает зритель.
Отсутствие иллюминаторов, постоянный гул моторов-все это усиливает ощущение
клаустрофобии. Из него хочется вырваться или погрузиться в сон, а во сне
рождать свои образы. Потому как происходящее на экране не менее тяжело
воспринимается, чем творение Тарковского. Сама атмосфера картины губит
попытку адекватного восприятия происходящего. Впрочем, есть и третья отличная
тема-смерть. Сама по себе мысль о возможности возвращения к жизни близких
и любимых неизменно приходит, когда случается трагедия. И отделаться от
подобной мысли практически невозможно. Разум порождает образы, но для
общения с ними, как правило, приходят на кладбище. Место, где говорят
с умершими. В то же время планета, способная возвращать жизнь тем, кто
ушел, воспринимается, как зло, ибо подобное действо по возвращению к жизни
ушедших, в рамках человеческой морали, кажется кощунственным. Вот и получается,
что космический корабль становится, вроде как, чистилищем, а Солярис,
с его способностью возвращать к жизни ушедших, превращается в райский
уголок, а не ловушку на окраине вселенной. Своей попыткой по-новому интерпретировать
историю планеты-океана, Содерберг не смог сказать больше, чем было сказано
до него. А в таких случаях в приличном обществе, говорят-лучше промолчать.
«Солярис» получился искаженным голливудским отражением фильма Тарковского.
Не больше, но и не меньше. Сначала режиссерское кресло хотел занять сам
Джеймс Камерон, но, в конце концов, ограничился продюсированием. На главную
роль планировался Даниэль Дэй-Льюис. Джордж Клуни декларирует стихи Дилана
Томаса из его поэмы «And Death Shall Have no Dominion». Картина номинировалась
на приз «Сатурн»
академии фантастических фильмов, фэнтази и фильмов ужасов США за лучшего
актера (Клуни), актрису (Наташа Макилхон) и как лучший фантастический
фильм года. На Берлинском международном кинофестивале картина номинировалась
на Золотого медведя. Картина получила приз «Золотой сателлит» за лучший
звук, а номинировалась на него за лучшего актера второго плана (Джереми
Дэвис). При бюджете в 47 миллионов долларов картина в прокате США собрала
лишь 15 миллионов.